Студенческий горный поход в Кунгей и Терскей Алатау, Киргизия.
Отчёт от Ростика:
Дневник хлюпика
"Какой такой полет?
Из-под какого купола?
И куда вы меня тащите?"
из анекдота
Вместо предисловия
Жопа - это просторечное название филейной части судьбы.
из словаря философского сленга
00 день.
Инструктор обещала легкий, не напряжный поход, поэтому в него пошли я и еще одна Девочка. Правда, когда купили билеты, посоветовала всем взять пуховки. Это как-то настораживает. Но Инструктор успокоила нас, сказав, что это на всякий случай, а едем мы куда-то в Среднюю Азию (второй месяц не могу запомнить название страны), и значит там должно быть тепло - это же Азия, и посоветовала всем взять что-нибудь от поноса. А Старший Инструктор вообще сказал, что, наверное, там будет очень жарко и мало воды, поэтому он с нами не поедет, и уехал на север. Никогда еще Старший Инструктор так не ошибался.
0 день перед вылетом.
Собрал рюкзак. Выглядит как жопа. Попробовал поднять и надеть - ну точно жопа. А по комнате разбросаны еще 10 банок тушенки и гречка. Много гречки! До хрена гречки!
Приехали Инструктор и Девочка (от меня ближе до аэропорта). Надеюсь спихнуть гречку с тушенкой. Полчаса с Инструктором смотрели карты. Так и не понял, куда мы идем, но стало страшно. Когда Инструктор перекладывала рюкзак, увидел у нее еще один рюкзак поменьше. Спросил: «Зачем?». «А,- говорит,- вы его будете носить в радиальных выходах». Что такое радиальные выходы не понял, но слово «носить» сильно не понравилось. Попросил выложить. Применил весь свой шарм. С трудом, но удалось уговорить.
Пока Инструктор чистила зубы, подсунул ей в рюкзак пару банок тушенки. Вдруг не заметит. Пошел чистить зубы. Инструктор рассовывает нам с Девочкой гречку и потчует байками о том, что все это и еще немного понесут два парня, которые ждут нас и жаждут понести что-нибудь тяжелое. Верится с трудом: мне кажется, Тимуровцы давно уже вымерли.
Девочка шарится по квартире, пытаясь найти что-нибудь полезное, что можно взять с собой в поход. Инструктор настаивает, что Девочке жизненно необходим альпеншток. Нашли старую лыжную палку. Она в рюкзак не входит. Сломали пополам. Теперь входит. Чем только не пожертвуешь для друзей.
Инструктор все еще перекладывает рюкзак. Увидел среди ее вещей что-то маленькое и черное. Поинтересовался: «Что это такое?». Инструктор сказала, что это наш трех-четырех литровый котелок. Предложил на спор залить туда искомые три литра. Притащили на кухню. По дороге поближе рассмотрел агрегат. Маленький, черненький, мятенький, посредине просверлены дырки, за которые крепится ручка из массивной проволоки. Детальное расследование показало, что в детстве котелок был двухлитровой кастрюлькой, но жизнь у него была тяжелая - не повезло с хозяевами, оказались туристами. Ставлю на раковину, вливаю 1,5 литра - все хорошо - котелок почти полон. Вливаю еще 1,5 литра. Вода льется через край и двумя мощными струями бьет из стенок там, где крепится ручка. Инструктора трясет от смеха. Шаримся по квартире в поисках котелка. Нашли большую черную кастрюлю - наверное, это котелок. Наконец упаковали вещи. Выглядит устрашающе.
Легли спать. Всю ночь мучили кошмары о предстоящем походе.
1. день.
Встретились с Длинным - он и правда длинный. Рюкзак у него большой, вместительный - это хорошо, можно много гречки запихать. Длинный почти не сопротивлялся, когда мы ее ему пихали. Но всему хорошему бывает конец, а у рюкзака горловина. Еще у Длинного много фотоаппаратов и мало личных вещей.
В аэропорту мы так протормозили, что чуть не опоздали на самолет. Интересно все же работает информационная служба аэропорта, об окончании посадки сообщают только в сортире. Хорошо еще, что Инструктору приспичило. Интересно, они думают, что все отставшие пассажиры сидят по нужникам и оторваться не могут, или они думают, что в туалете это оказывает особенно тонизирующие действие. Последнее, наверное, верно, когда инструктор из сортира вылетела она точно в была тонусе.
Когда мы подошли к терминалу, там уже собирались снимать наш багаж. Я даже разволновался, ведь чуть не опоздали. Если бы я знал, что меня ждет впереди, я бы так не волновался.
Самолет садится. Тяжелые дождевые тучи закрывают от нас практически весь обзор, а то, что видно, выглядит как-то безрадостно.
Всю ночь льет дождь. Как странно и неожиданно это для засушливой Средней Азии. Засыпаю с чувством, что что-то здесь не так.
2. день.
Сегодня едем в горы - наконец-то. А еще мы встречаемся с двумя нашими товарищами, на которых лично у меня вся надежда. Кроме Длинного никто без мата рюкзак поднять не может, а ему в рюкзак больше ничего не лезет. Похоже, эти двое с Кавказа, один не то Асаев, не то Басаев, а второй - точно ингуш. Ну, в общем, чечены, одним словом. Небось, уже целую неделю тут насвай дуют и коноплю курят. Ну повезло с группой, может они хотя бы рюкзаки тяжелые нести могут, тогда фиг с ними, пусть себе что угодно жуют и курят, хоть бамбук. Еще выдали карманные деньги, но Инструктор сказала, что нам они врядли понадобятся.
Пришел автобус. Тащим рюкзаки вниз. Пытаюсь делать радостное выражение лица. Получается плохо. До автобуса с рюкзаками идется терпимо, но что будет дальше. Нет, наверное лучше не думать.
Едем в фирму, расстаемся с зелеными бумажками и трижды меняем планы похода. Нам предлагают выпить чая или кофе и поехать вместо одного места в другое. Чая нет. Сахара нет. Кипятка нет. Соглашаемся поехать в другое место. Садимся в автобус и едем на место стрелки с чеченами. По дороге купили карты. Мне сказали, что они называются топографические и это круто. Сразу же в четвертый раз поменяли маршрут.
Ехать до места стрелки оказалось долго. Хорошо, когда тебя везут. В следующий раз поеду в автобусный тур. Наконец приехали. Полчаса ездили туда-сюда по дороге, пытаясь найти место встречи или хотя бы чеченцев. Место нашли, чеченцев нет. Вышли из автобуса и стали ходить взад-вперед по дороге. Ждем, типа. Инструктор обещала, что они нас с утра тут ждать должны. И где, спрашивается, они?
Первый час ожидания было ничего, на второй стали считать убытки. Первое - если они нас кинули, на что очень похоже, спать нам вчетвером в двухместной палатке. Второе - у них, оказывается, такая штука, без которой в горах не бывает горячей еды. Инструктор обещает, если они приедут, задушить и запинать ногами. Очень сомневаюсь, что это у нее получится с чеченами, тем более живые они нам куда нужнее.
Наконец-то приехали. Ха! И совсем они не чечены. Один - стриженый под ноль и здорово обуглившийся на солнце, в аккуратных очочках. Ну просто вылитый Бюргер. Второй – напротив: волосы до плеч, длинная лыжная палка, бородка клинышком. Ну вылитый Иоанн Креститель, шкуры только ему не хватает.
Мы обрадовались. Еще бы, какая-никакая, а все же тягловая сила. Инструктор как будто забыла, что обещала их придушить и запинать ногами. Вместо этого сразу спросила: "Как у вас рюкзаки? Готовы к перегрузу гречки с тушенкой?". А я вообще сказал, что так рад их видеть, что готов передать им в безвозмездное пользование любое содержимое моего рюкзака в любом доступном количестве. Тут Креститель нам и говорит: "А у нас и так рюкзаки больше четверти центнера на брата». От такого заявления у нас челюсти так отпали, что чуть пальцы на ногах не отбили, хорошо мы уже успели в ботинки переодеться. Мы к ним: «Отвечайте, сволочи, что в рюкзаках?». А они: «Вторую неделю в походе. Не помним, типа. Болезнь, типа, местную такую подхватили. Аля рассеянный склероз - здесь помню, а здесь не помню». Ну мы сначала думали, может они шутят. Попробовали рюкзаки. Ни фига, правду говорят. Ну, говорим, вспоминайте, а то сейчас полный личный досмотр с проктоскопией устроим. Но время цыгель-цыгель ай-люлю, да и шофер тоже хочет в обозримом будущем домой попасть. Короче, сели в автобус, поехали. А по дороге в результате перекрестного допроса они сдали 14-15 килограмм. Больше всего Бюргер продуктов заныкал. Настоящий продовольственный склад на случай ядерной войны. Потом оказалось, надо было его еще сильней трясти, кое-что ему все же удалось утаить.
В автобусе достали карты. Все смотрят на них и мечтают. Один пошел сюда, другой сюда, третий, вообще, как на самолете летает. Страшно слушать! Лучше не вникать. Начало нашего маршрута все помечено как сплошное болото (такие синенькие черточки на карте). Инструктор предлагает обойти их через два перевала. Е, мазай! В фантазии ей не откажешь, ей бы триллеры писать.
3. день.
Сегодня целый день идем, вернее, ползем. Инструктор говорит: «Нам нужна акклиматизация». Но Длинный говорит, что для хорошей акклиматизации нам нужно идти быстрее.
Обеда не было – выдали, как бурундукам, орешков и сухарей. Длинный на вопрос, а как же обед, сказал, что он бы и завтрак с ужином заменил сухими перекусами. Я сразу же сказал: «Да здравствует Инструктор! Самый справедливый Инструктор в мире!». Только хотя бы иногда кормили чем-нибудь съедобным.
Отношения с рюкзаком почти сексуальные. Причем эта сволочь все время сверху. Подумываю, нельзя ли из него чего-нибудь втихую выкинуть, но пока еще все жалко, но чем дальше, тем меньше.
Идем по тропе, протоптанной лошадьми, наверное у них у всех есть разряд по туризму, а у многих и по скалолазанию.
Переходили речку - прыгали на точность по камням с рюкзаками. Девочка не попала и перешла к водным процедурам, но выплыла. Чем дальше, тем больше чувствую, что жизнь полна опасностей.
С трудом, но тормознули Длинного и Бюргера.
Вечером после ужина ходили гулять. Прямо мазохизм какой-то, или им и вправду это больше нравится, чем спокойно дремать в палатке? Длинный, Бюргер и Креститель убежали далеко вперед. Мы с Инструктором смотрели с холма, как эта троица ползает по леднику. Ну точно маньяки, даже Инструктор согласилась. Хорошо, что хоть не сексуальные. Решили завтра всем набросить по штрафному килограмму. Долго смотрели, было интересно, убьются или нет. Если убьются, завтра пойдем домой, тут, в общем-то, недалеко.
4. день.
Вчера Девочка жаловалась, что ночью ее Инструктор пихает локтями. Подумал, может она с ней так заигрывает. Сегодня сам ночью получил удар под ребра, решил, что так точно не заигрывают.
Кругом горы, деревьев нет, зато ночью все замерзает: и чай в котелке, и туристы в спальниках.
Попытался объяснить, что попал сюда случайно и подсунуть Длинному с Бюргером продуктов потяжелее. Взяли, но мало. В следующий раз буду просить жалостливее.
Сегодня сделали перевал - это такая хитрая штука, когда лезешь вверх, лезешь, тебе все хуже и хуже. Ну, думаешь, долезу, буду спускаться, будет хорошо. Ан, не фига, все равно все хуже и хуже.
5. день.
Ночью снились голые бабы - наверное, сегодня опять будет нелегко.
Длинный сказал, что у нас слишком легкие рюкзаки и поэтому мы идем слишком медленно. И предложил положить Инструктору в рюкзак камней, чтобы та пошла быстрее. С этого момента я твердо решил косить под больного.
Обломали Длинного: уже три часа стоим, никуда не идем.
Но все же Длинный взял верх, и мы опять куда-то премся, вернее не куда-то, а на перевал.
Поднимаясь на перевал, думал что сдохну. Никогда не думал, что можно так медленно ходить.
Пока лезем на перевал в голову лезет всякая фигня, типа: "Петров лежал под перевалом, замерзал и хотел. Хотел обнять теплую русскую печку, хотел жрачки почти любой, хотел питья, хотел женщину большую и мягкую, он хотел это все сразу и что самое главное - не здесь!!!".
Как ни странно, не сдох. Как выяснилось позже, лучше было сдохнуть.
Наконец поднялись в эту жопу. Посмотрели, а ведь правда жопа, хотя и красивая. Как потом выяснилось, это, к тому же, самое начало жопы, такая вот пролонгированная жопа.
Страну, которая открылась нашим взорам, местные называют Сырты, что в переводе на эльфийский значит Мордор. Только эльфы здесь не живут - дохнут сразу.
Господи, можно я пойду обратно? Не доверяю я этому месту!
6. день.
Пятый день без дневок - наверное, меня хотят замучить. Длинный говорит, что дневка была вчера, а сегодня будет нормальный ходовой день. Издевается сволочь. Я говорю, что с ним никуда не пойду, и жмусь поближе к Инструктору. Она тоже не хочет идти с Длинным, но уверяет, что акклиматизация идет хорошо. А еще она жалеет Длинного и говорит, что наверное он это все не со зла делает. За четыре дня такой успешной акклиматизации жопа всего один раз вспомнила о своем естестве, не помогают даже грязные сухофрукты на обед.
Встретели шестерых Назгулов (егерей) с ружьями и в телогрейках. Назгулы забрали только пачку сигарет. Уроды! Хотя бы гречку забрали бы!
Сегодня мы окончательно вступили на землю Мордора. Местные ее еще называю страной вечного муздака. Муздак – на-местном наречие значит холод. Вернее, бывает холодно, а бывает муздак. Так вот здесь - муздак!
Земля кругом растрескавшаяся, травы почти нет, из цветов - замученные жизнью одуванчики. Ясно одно - жить здесь нельзя. Назгулы, я так подозреваю, делали ноги.
Сказал Инструктору, что на такое не подписывался. Она делает вид, что не причем и, типа, ничего не знала. Один Длинный радуется и обещает снег. Снег, действительно, пошел, это испугало, похоже, даже Длинного.
Что за ужас? Чем ближе к солнцу, тем холоднее.
Длинный и Креститель жрут лишайники. Креститель говорит, что это вроде манны небесной. Какая манна, нафиг, мы же в Мордоре! Я больше расположен предполагать, что это помет коней Назгулов. Длинный ест, ему нравится. Боюсь за Длинного, если он сдохнет, кто же понесет его рюкзак, он ведь у него самый тяжелый.
Ага, вот и сам Мордор, к нему ведет дорога, а по ней в пыли несутся служители Мордора. Впереди крутая белая повозка с мигающими лучами, а за нее длинные, как гусеницы повозки с цистернами, наверное, они везут в Мордор горючку для дракона, который вот уже несколько лет пожирает гору. Завезли этого дракона сюда канадцы и вместе с местными орками теперь делают золото. Наверное, только холодолюбивым канадцам могла прийти в голову идея забраться в такую жопу.
Оказывается, мы так спешим потому, что Крестителю хочется раньше уехать. Я его понимаю. Мне тоже хочется. Интересно, нельзя ли поменять билет?
7. день.
Утро. Проснулся на Сыртах, (изъято цензурой)!!!
Надели все имеющиеся шмотки теплые и нетеплые и так до вечера не смогли снять. Полный муздак.
В Мордоре нам постоянно попадаются черепа козлов с огромными гнутыми рогами. Одна из местных легенд гласит, что в козлов превращаются отставшие от групп туристы, которых потом отстреливают Назгулы.
После полудня пошел снег. … Начало августа, Средняя Азия, дневник сумасшедшего.
Поставили палатки. Решили перекусить в палатке ребят. Инструктор сунула голову внутрь, да так и застыла на коленях и приобрела зеленый оттенок. Девочка тоже сунула туда голову и начала материться, борясь с рвотными позывами. Инструктор нервно смеется, борясь с теми же позывами, и пытается вылезти. Я не решился влезть внутрь, у меня чувствительная натура, а духан и в полуметре от палатки нехило шибает по нервной системе. Есть в такой атмосфере так и не решились.
От всей этой акклиматизации организм так сжался, что отказывается принимать пищу, наверное, боится, что ко всему прочему могут еще и отравить. Как бурундук ныкаю съедобное по карманам и пробую дрессировать Инструктора. Она делает существенные успехи - уже ловит орешки на лету.
Инструктор с Девочкой требуют черный изюм, но никто не признается. Подозрение падает на Бюргера. Бюргер говорит: «Я знаю, что я несу в рюкзаке. Я его два раза в день перекладываю». Он говорил это так убедительно, что мы ему поверили. А зря. Бюргер - настоящий партизан, Штирлиц отдыхает.
Опять пошел снег. … Часто вспоминаем слова старшего Инструктора.
Короткая молитва перед сном: "О господи, если ты выведешь меня отсюда, я обещаю, что больше никогда не буду ходить в походы, выброшу все рюкзаки, буду носить только дипломаты и сумки с надписью "adidas", разобью компас, а карты пущу на туалетную бумагу".
8. день.
Подымаемся по какой-то каменистой хрени. Инструктор сказала, что ее называют мореной, а я смотрю и думаю, что смахивает она больше на кладбище домашних животных, поскольку то там, то здесь торчат из-под камней кости. Белые такие кости, солнце их так и высвечивает на фоне черных камней. Еще Инструктор сказала, что это наш последний перевал. Я сразу внимания ее словам не придал, а вот теперь все думаю, что же она имела в виду. Вот иду я по морене и думаю все больше и больше о жизни и смерти, а еще о том, как было бы сейчас хорошо сидеть в кресле перед телевизором и смотреть клуб кинопутешественников.
Хочется домой к Маме. Ну очень хочется. Если выпустят в населенку, попробую поменять билеты, еще две недели отдыха я не переживу. А Длинный все сайгачит и сайгачит вперед, и от этого все сильнее и сильнее хочется к Маме.
Наконец-то встали на ночевку. Бюргер очищает от коровьего дерьма место под палатку. Мы решили не париться, тем более что с дерьмом будет мягче.
9. день.
Сегодня Креститель нас покинул. Скорбим. Остались без духовного наставника. Кто же теперь вразумит Длинного? Последняя надежда на Инструктора.
А в остальном сегодня ничего нового, утрахался как всегда. Длинный недоволен - снега больше нет, прошли мало, цивилизация и источники все ближе и ближе.
10. день.
Сегодня у всех праздник - Длинный помылся, но Бюргер все равно не решился спать в палатке, и спит в тамбуре. Жалеем Бюргера, но не вслух, только когда он не слышит, вдруг это будет расценено как предложение переселиться.
Вышли к морю! Теперь главная задача - как можно дольше удержать здесь Длинного с Инструктором, не пустить их опять в горы. Инструктор вроде ничего, а Длинный ворчит, снега видите ли ему не хватает.
11. день.
Осталось меньше половины! Ура!!!
Сытно позавтракали. Салату нарубался до отвала. После завтрака Инструктор с Девочкой пошли купаться. Все мужики поднялись и пошли на берег, смотреть на голых баб. Ну вот, хоть какое-то развлечение. Песок теплый! Бабы голые! Полный ништяк! Жаль пива нельзя, все еще кошу под больного.
12. день.
Второй день на море. Хорошо! Начинает понемногу возвращаться уверенность в себе, особенно когда лежишь или играешь в преферанс. Жаль только море холодновато, с удовольствием из него можно только выбегать.
13. день.
Они что, обиделись, что я их вчера в преферанс обыграл. С утра пораньше встали и сказали, что мы опять едем в горы. Длинный довольно хихикает. Инструктор утешает – говорит, что едем в пансионат.
Остановились в частном секторе – это когда удобств меньше, чем в палатке.
В пансионате иногда работает душ. Хотели помыть Длинного, но он уговорил нас сначала сходить посмотреть водопад. Полдня искали водопад. В душ опоздали. Скорбим, как после ухода Крестителя.
14. день.
Тут есть скала «Разбитое сердце туриста». Мы ее сегодня все утро фотографируем. Это про меня - оказывается, мы сегодня едем не к морю, а в другое ущелье.
Длинного сегодня колбасит - ткнул в карту и сказал что хочет перевалить тут. Я на карту глянул и чуть сам не сколбасился. Только говорю с моим трупом. Поперек палатки лягу, и тащите, как хотите.
В обед в качестве аперитива были голые бабы в горной речке. Мы с Длинным оттянулись, в смысле он с фото-, а я - с видеокамерой.
Решили отыграться на Длинном - помыть его, благо источники прямо по дороге к перевалу. Длинный, кажись, что-то почуял. Упирается. Идти дальше не хочет. Обещает, что прямо сейчас на землю падет тьма и толпа пьяных местных лесозаготовителей, но поскольку он - не Креститель, то на его пророчества никто не обращает внимания.
Я увидел напротив чудесную вершину, Господи, сделай так, чтобы никому в голову не пришла мысль залезть на нее с рюкзаком. Господи, закрой им глаза. Отведи от меня эту напасть. Признаю - я грешен. Я сам раньше, указуя перстом, послал бы всех туда. Господи, прости меня грешного. Прости мои грехи и не дай согрешить другим.
Видимо, бог не услышал мои молитвы, Длинный собирается в радиалку.
15. день.
Не, вы представляете! Вытащили из палатки и повели на тот самый перевал, в который вчера тыкал Длинный. Причем Девочка, Длинный и Бюргер на лошадях, а я с Инструктором пешком.
Они на них едут, а я их боюсь. Вы представляете, какая несправедливость. Если бы я еще хоть один был, то ныкнулся бы под куст и разберись потом, был я на перевале или не был. Спросили бы, где фотки, а я сказал бы, что аккумулятор сел. А так деваться некуда. И чего она со мной пошла, не понимаю, понравился что ли. А если понравился, нафига тогда на перевал тащить старика-калеку. Потом я понял, это она из состраданья, решила не бросать старика-калеку в горах одного, а то мало ли чего может случиться. А эти котовцы нас еще и вперед выпустили, типа гонка преследования. Мы часа два впереди них сайгачили, правда, потом выяснилось, они в это время в шалаше у проводника кумыс пили и айран ели. Потом видим - вот они наши назгулы ненаглядные на горизонте маячат. Да так быстро маячат. Короче, через полчаса они нас нагнали, и тут силы начали нас оставлять. Инструктор, правда, говорила, что это высотное кислородное голодание. А я так подозреваю, что это просто голодание, обеда то не было, и сухой перекус нас уже обогнал и на конях там где-то впереди скачет. В общем, ползем, ползем, а тут и гонгофер (погодный катаклизм, как правило, сопровождаемый падением с неба большого количества воды различных агрегатных состояний) подоспел. Сначала дождик, который, как полагается в этом солнечном жарком краю, перешел в снег, а кругом из древовидной растительности только одуванчики, так что спрятаться негде. И вот мы ползем, как две улитки летом в Антарктиде, снежок сыпет, а я про себя думаю: «Еще минут десять такого удовольствия, и можно предложить обратно поворачивать. Может хоть не утрахаемся до основания, ноги, в смысле, сбережем». И стоило мне так подумать, как выглянуло солнце. Да, видно судьба. Теперь поимеют меня пешей частью по полной программе. Идем мы, значит, с Инструктором дальше и никак не можем понять, где же этот чертов перевал. Впереди горы - как стена, и никакой приемлемой перевальной точки не видать. Перевальная точка - это ложбинкоподобное понижение между двумя половинками жопы, слева круто, справа круто, а посередине ничего, проползти можно. Тут смотрим - на стенке, что напротив нас, что-то на тропу похожее, осыпей таких, вроде, не бывает. Но уж как-то очень круто. Стенка почти вертикальная. Залезть, наверное, можно, хотя и очень не хочется, но лошади точно только по частям пройдут. Да и перевала не видать, ровная стена, никакой ложбинки. Долго мы с Инструктором надеялись, что нам не туда, но гляжу, ползут по этой стенке черные точки. Нет, все-таки это наша стенка. Ой, блин!
Я думал, может и не лезть на эту верхотуру, а тут пообедать и вниз, но тут котовцы сверху как горох посыпались. Все в восторге. Даже Длинный - и тот в восторге, чуть ли не кипятком писает. Ну, думаю, если уж Длинный в восторге, то жопу порвать, а заползти надо. Вот и ползем, как две черепашки ниндзя, контуженные жизнью. Подъем на перевал по такой наклонной осыпи, мелкая сыпуха градусов 50. Инструктор мне говорит: «Ты иди вперед, а то у меня, дескать, дыхалка слабая». Ага! Так я и повелся, дыхалка слабая, а меня сюда кто затащил. Вот приколистка. Пошли, вернее, поползли, и сыпуха под нами ползет. Кто быстрее, она вниз или мы вверх. Длинный потом говорил, что тут бежать надо, чтобы сыпуха осыпаться не успевала. Он с таким же успехом летать мог посоветовать. Шаг ползу, две минуты отдыхаю. Метров сто проползли, пятьдесят набрали по высоте. Сел на камень, думаю сейчас сдохну. Уже даже ни баб развратных, ни печки русской не хочется, даже вниз не хочется. Посидел минуты две-три, пока Инструктор меня обползала, и дальше пополз. Метрах в 50 от перевала сел и думаю: «Или сейчас сдохну, или посижу и вниз. Фиг с ним с Длинным, фиг с ним с озером там, за перевалом». А Инструктор уже наверх вползла - дыхалка у нее слабая.
Заполз на перевал, глянул вниз, а там … Ну, в общем, ничего так видок. Длинный не врал. Ни по радио рассказать, ни по телевизору показать. Да и какой дурак с телевидения сюда полезет.
Глянул я на всю эту красоту с птичьего полета, расправил плечи, надел черные очки и подумал: «А ведь я крутой. Не, в самом деле, крутой!». Крутизна моя была бы еще больше, но мешала Инструктор, которая колбасилась вокруг с фотоаппаратом, пока я пытался справиться с одышкой, а еще мысль об обратной дороге. А еще, стоит мне подняться выше трех тысяч метров, как у меня начинается насморк и в носу сопли хлюпают. Нос все время приходится вытирать, и он становится красный, как у алкоголика, поэтому я его постоянно чем-нибудь смазываю полезным для здоровья. Я думаю, у меня аллергия на горы. Да и не у меня одного. На кого ни глянешь из нашей могучей кучки, у всех носы красные, а все полезное для здоровья быстро заканчивается.
Обратную дорогу помню смутно. Помню все ждал, когда же сдохну, но оказался крепче, чем сам думал. Спускаться любой орел. Пришли вовремя. Еще полчаса и Бюргер собирался нас с фонарем идти встречать. Тоже мне КСС нашелся, где бы мы его потом искали.
Как стемнело, опять мылись в источнике - голые бабы и теплый радон действуют расслабляюще. Хотя, если честно, сейчас теплый радон расслабляет даже больше, чем бабы. Бюргер пьет молоко, наверное, радиации боится.
16. день.
Сегодня выбрасываемся из гор. Думали спускаться будем часа три, спускались почти пять. И как только мы позавчера сюда затащились, я понять не могу. Зато понял, что мне больше нравится в походе: спускаться или подниматься. Лежать в палатке - вот что мне нравится в походе!! Вот он подходящий для меня формат движения.
Уже почти спустились до трассы, но тут девчонки мерс тормознули и водилу на «слабо» взяли. Я думаю, он проклял свою ориентацию, когда мы впятером в его тачку втиснулись. Кондратий был к нему близок, как никогда. Дурачок, он не знал, что ему крупно повезло, ведь Длинный дважды купался в источниках.
Знакомство с предприятиями местного общепита навело нас на мысль, что туристов здесь хотят уморить голодом. Наверное, они думают, что турист должен питаться впечатлениями, а все плотское ему чуждо.
Были на рынке, купили три дыни.
Бюргер сказал, что знает чудненькое местечко на море. Хотели доехать туда на такси, но водила как услышал, куда нам надо, сразу забыл географию родного края и математику, пришлось ехать на автобусе. Через полтора часа езды мы стали понимать водителя такси, а еще через час простили его.
Спортивное ориентирование в ночи. Бюргер пообещал море, и мы пошли. Сначала нас нашли комары, а потом и мы нашли болото, с которого они прилетели. Бюргер ломится вперед, все море обещает.
Долго чавкали в болоте, как французы под Москвой. Уже начали думать, а не Сусанин ли наш Бюргер, но тут вышли к морю. Мне повезло - я только воняю, как сортир, а девчонки, в болоте, черпанули ботинками. Пошли в озеро мыться. Постояли немного поколено и пошли на берег. Мысль, что завтра не надо никуда идти, тонизирует. Сожрали маленькую дыню. Зря, надо было сожрать большую.
17. день.
Жевали морковку - вылитые зайцы на пленере.
Последний день на море. Все решили загорать до упора. К вечеру все стали красные как раки. Длинный стонет, Бюргер, само собой, стонет, Инструктор стонет, я подвываю. Длинный с тоской вспоминает снег и Мордор. Я считаю дни до возвращения.
18. день.
Сегодня едем встречаться с представителями фирмы. Может они про нас забыли? Вот был бы ништяк, еще два дня на море. Но, с другой стороны, мы как омары после термообработки, так что еще море нам вряд ли пойдет на пользу, лучше в пансионат.
19. день.
Сегодня у Длинного кончились аккумуляторы в фотоаппарате. Ура! Сегодня далеко не идем. Длинный без фотоаппарата быстро утрачивает интерес к жизни.
20. день.
Чем ближе к концу, тем больше счастье, турист плохое быстро забывает.
С утра приготовили рис с двумя последними банками тушенки, чуть не обожрались.
Приехали в город. Хозяйка квартиры, где мы ночевали, приготовила национальные пельмени-переростки "манты" - чуть не обожрались. Пошли на рынок, купили четыре дыни и сувениры. Вот это туризм, вот я понимаю. Одну дыню решили съесть вечером.
Вечером гуляли по городу - очень похоже на мечту большевика. Зашли в кафушку - чуть не обожрались. Бюргер пятым блюдом (на десерт) опять взял пельменей-переростков. Сказал, что берет их исключительно в целях дегустации, но ему почему-то никто не верит. Думали, он лопнет. Ни фига, как ни в одном глазу. По дороге домой все чувствовали, что объелись, но пива взяли. Дома сначала долго сидели медитировали, потом все же выпили пиво. Посидели еще и съели половину дыни. Все-таки есть гораздо проще, чем ходить. Девочка и Инструктор щупают себя в районе талии и ниже, боятся, что у них там много лишнего. Тоже пощупал себя, похоже, все стратегические запасы закончились. Бюргер жалеет, что больше нет пельменей.
21. день.
Шофер, который должен был везти нас в аэропорт, опоздал почти на час. Я уже начал беспокоиться, как бы не пришлось остаться в этой гостеприимной стране. В аэропорту тоже прикольно, со всех, покидающих этот райский уголок, собирают по 10 зеленых условно-безусловных единиц и желают приятного полета. Ну так нас полюбили, что без калыма отпустить не могут.
Только в самолете можно без опаски пожалеть, что поход закончился.
В самолете на взлете всем желающим раздали пакетики - сейчас, наверное, начнут аттракцион "кто больше вернет завтрака".
Москва встретила радостным гомоном и жарким дыханием солнечной погоды. Теперь я знаю, где на самом деле Средняя Азия. Она здесь, в Подмосковье: на даче с теплым прудом, переполненным офигевшими от жары дачниками, с плетеным креслом перед телевизором, по которому показывают клуб кинопутешественников про Памир.
P.S. на закуску:
Турист, помни - путь в жопу долог и тернист.
Все меньше на нашей планете жоп, которых не коснулась цивилизация.
Чем больше жопа, тем эксклюзивней путешествие.
«Лучше бы я был пионером»,- думал бойскаут, сгибаясь под тяжестью рюкзака.
Ущелье - это такая штука сразу за жопой (перевалом) - со всех сторон горы, а вверх и вниз - проход.
Обрывок отчёта от Васи:
2004-08-05
Проснулся. Вполне живой. Вывод: спать в тамбуре можно! Насчёт большей комфортности вопрос пока открытый, надо набрать побольше статистики…
Солнце издевательски освещает противоположную стенку долины. Приходится прыгать в ожидании, когда же оно и нас своею милостью одарит. Допрыгался – одарило. Теплее, впрочем, особенно не стало, но жить уже можно. Сел ковыряться с костром, тут и эти существа из палаток начали вылезать потихоньку. Все какие-то особенно помятые, и смотрят недобро – наверное, кушать сильно хотят, понимаю… От греха подальше ушёл вниз умываться, заодно решил пробу взять. Пока возился, народ проснулся окончательно, Масик даже рыбу ловить пошла. И ведь поймала же!!! Форелька, разодранная в полевых условиях, выглядит сначала несколько пугающе, но на вкус вполне ничего.
Пошёл «добирать» пробу и понял, что потерял пинцет. Хождение вверх-вниз по склону (та ещё гимнастика, млин) ничего не дало. Пришлось сковыривать дрыть ножиком и пальцами – изврат отборнейший.
Думал, все уже давно готовы, ан нет – копошатся себе потихоньку, можно даже и не торопиться особо. Эдак вяло: «этот пакетик нам нужен?... ну, давайте… А эту бутылку взять... А кому?.. ну, давайте, пихайте…». Вроде уже и собрались, а идти – никак: валяемся себе в полуготовности на рюкзаках…
Наконец, пересилив всеобщую лень, тронулись. Никакого пастбища за поворотом не было – ни за ближайшим, ни за следующим, ни за каким. Дорога идёт себе, извиваясь: слева речка, справа – туёвый можжевельник, и горы с обеих сторон. И, конечно, куча мелочей, способных изрядно замедлить продвижение любопытных туриков вроде нас, тем паче биологов, да ещё и с фототехникой. Вот, например, розетки здоровенных лопухастых листьев с красными прожилками. Ленка предположила, что ревень; вскоре увидели такую же штуку с цветами: действительно, похоже на то. Ещё я тут первый раз увидел, как выглядит родиола – я её себе как-то не так представлял. Ну и прочих фишек хватает, и возле каждой хочется остановиться, посмотреть да сфотать. Да и вокруг пейзажик хорош: сверху на фоне ярко-синего неба и белоснежных облаков серые осыпи гор, ниже – те же горы, но покрытые зелёным сукном травы и можжевельника, а под нами – речка красуется всеми оттенками, которые только может изобразить вода, причём никаких переходов между цветами нет: вот серое пятно – над галькой, вот ярко-голубое – над песчаным мелководьем, а вот чёрное – над камнями. И всё это лоскутное одеяло искрится под ярким солнцем, играет неуловимыми бликами и спешит куда-то по своим делам, подмигивая шестерым балбесам, плетущимся сверху с рюкзаками.
Прошли, в общем, не так уж далеко, когда речка внизу в очередной раз расширилась, так что это вполне можно было считать озером. Девушки даже высказали мысль насчёт искупаться, которую я, конечно, не мог не поддержать. В результате организовался очередной затяжной привал – все побросали рюкзаки и разбрелись кто куда. Мы с Колей сразу пошли вниз – реализовывать идею купания. Вода оказалась безумно холодной: я, по ощущениям, решил, что это градусов 5, не больше. Коля как-то умудрился решительно в воду броситься и даже изобразил заплыв (секунды эдак на три), после чего стремительно выскочил на берег. Мне же пришлось гораздо дольше себя заставлять; в конце концов и я плюхнулся, тоже сделал вид что плыву: махание руками и ногами при погружении в воду такой температуры включается совершенно автоматически; также как и громкие бессвязные выкрики (которые воспринимаются окружающими как выражение радости и кайфа); пулей вылетел обратно. Сидящий на берегу народ попросил повторить процедуру на бис – им, видите ли, заснять захотелось. Маньяки-убийцы. Фигушки. Впрочем, лезть ещё раз в воду всё равно потом пришлось: поняв, что идти дальше в ближайшее время никто и не собирается, я решил использовать возможность по-человечески помыться и постирать одежду (хотя, насчёт «по-человечески» – это, пожалуй, преувеличение). А на берегу, тем временем, процветал разврат: вместо того чтоб собраться и двинуться, народ сидел на солнышке, слонялся по окрестностям, Масик и вовсе рыбу ловить пошла. В ответ на расспросы о дальнейших планах я получил лишь неопределённое мычание: одни говорят, что над этим надо подумать, другим и вовсе хочется тут зависнуть надолго. Мне зависать не хотелось, но в дискуссию я включаться тоже не стал – какая, нафиг, разница? В конце концов решили, что раз уж мы тут так долго торчим, то надо хотя бы покушать. И это через несколько часов после завтрака, не пройдя, наверное, и пяти километров! Мне оставалось только ужаснуться такому скоростному моральному разложению и присоединиться к собиранию сушняка.
Еда, как обычно, была вкусна (уже не помню чего там было) и расслабляюща. Сидели на пенках, поглощали добавку (добавку! добавку!), неспешно делились рассказами о своих поездках. Слушал, завидовал и не мог понять, куда мне больше хочется.
К счастью, и этот разврат завершили – двинулись. И опять – слева речка, справа тропка. Чапаю себе и думаю – до чего ж всё это подозрительно: ни ноги не натирают, ни дыхание не кончается, и вообще чуть ли не вперед всех прусь – странно это, не к добру…
Идём вроде как вверх по течению, а русло всё только расширяется – уже и не речка никакая, а озера длинные, иногда ещё и под землю прячутся. У одного такого остановились – девушки решились-таки искупаться. Рост с Пашей за нимфами наблюдают этак рассеянно, и обсуждают с интересом. Фототехнику.
Отдохнули душой и телом – и вперёд, речка-тропка дожидается. Места здесь, конечно, чудные, и фотографии этого не расскажут; тут и светится всё по-странному, и тишина на другом языке, и скалы рассыпавшиеся чего-то сказать хотели, а теперь только глаз успокаивают.
Уже ближе к вечеру начался более ощутимый подъём; снежники вблизи показались, да и попрохладней стало: к перевалу подошли. Тропа тут уже не всегда видна, как-то там среди камней и травы прячется. Я даже не сразу и понял, что на собственно перевал – это вообще налево, вверх по склону чапать. Тут-то и начался подъём настоящий, расплата за расслабленный день. Каждый по своей траектории ползёт, ищет путь поудобнее, чтобы хоть десяток сантиметриков сэкономить. Вроде, и не сыпуха – камни немаленькие, а всё ж шатаются, не за всякий схватишься. Из-под одного какого-то грыза вспугнул – пищуха, наверное. Наконец, на непонятно каких остатках дыхания выполз наверх, а там… Знаю, знаю, что после перевала всякая долина красивой кажется, но всё ж таки! День кончается, но не закат ещё, так что всё мягко-золотистое и почти светится. И панорма вдаль: долина светло-зелёно-вельветовая, и горы вокруг: какие с шапками, какие без. И небо сверху совсем низко, и ничего больше. Ну да, «ничего больше» означает ветер и холод и ужин на горелке, но ведь красиво же! Все, конечно, как вылезли сюда, фотать бросились.
Меня, впрочем, больше всего даже не этот ландшафтик впечатлил, а почему-то обыкновенная речушка, которую мы чуть позже переходили. То есть, те же необычные краски и освещение, плюс ещё серебристо-стальная вода, из которой камушки торчат; и всё какое-то неземное, даже непонятно как течёт: вроде как с обоих сторон понижение. А вот на фотографии всё это, увы, исчезло – ручеёк как ручеёк, ничего особенного.
Однако же ручеёк этот как раз поперёк нашей тропы бежит, и перепрыгнуть его никак. Мы с Колей даже начали прикидывать, как бы так пару камушков перетащить, чтобы перейти можно было. Камушки нефиговые такие, еле поднимешь; надорваться нам не дал Рост, обнаруживший совсем рядом вполне человеческий переход. Я, всё ещё в восторге от окружающих красот, бодро попрыгал по валунам – и зря. Очередной валун оказался с водорослями, так что навернулся весьма грациозно, еле удержался чтобы не слететь в воду. Приземлился плашмя на тот же валун: лежу на нём, обнявши, и думаю, а что это со мной? Каким-то чудом успел ухватить уплывающие часы (браслет от удара о камень расстегнулся); понял что даже не промочился и ещё более бодро выбрался на берег. Рост умудрился всю эту акробатику заснять – просто мечтаю посмотреть! (Уже потом Масик мне вручила многострадальный сачок – он при этой «переправе» тоже вывалился, а я и не заметил.)
Протопали ещё сколько-то, после чего решили, что пора бы и на ночёвку становиться. (Мне всё почему-то казалось, что лучше ещё пройти, и будут места получше. К счастью, меня, конечно, не послушали…). Нашли живописную группу серых валунов. В прятки здесь, конечно, можно поиграть; ещё, пожалуй, каждому место для туалета найдётся, а ночевать – хм… Ну, наверное, и ночевать можно.
Начали ставить палатки. Я решил, что в палатке снова спать не буду. Сначала хотел найти какое-нибудь закрытое местечко среди валунов. Вроде и нашёл – узенькое, конечно, и нора сурчиная под боком, но в остальном вполне ничего. Однако мне тут же популярно объяснили, что идея моя никуда не годится: уснувши здесь, я заработаю искривление позвоночника (испугали ежа…), я замёрзну, меня съест сурок, и вообще – это место лучше всего приспособлено для костра. Ну для костра так для костра – так бы сразу и сказали. Костёр, конечно, в этих местах только символ: жечь здесь решительно нечего, так что будем буржуйствовать газом; хотя, в конце концов, для чего мы вообще таскаем с собой эти баллоны! (для чего мы их на самом деле таскаем, мы тогда ещё не знали…)
А для спанья попробовал проапгрейдить свою палатку с помошью ростовой (которая в будущем предназначалась для Коли и пока что не использовалась). После долгих манипуляций я понял, что теперь подробно знаю, как устанавливаются палатки такого типа, и что с моей палаткой данный девайс совместим очень плохо. Так что пришлось устраиваться в тамбуре без выкрутасов, а второй палаткой просто накрываться сверху.
Когда приступили к приготовлению ужина, совсем стемнело. Заодно и дубак подступил. Первой жертвой стал почему-то мой правый большой палец: он онемел, потерял чувствительность и вообще перестал реагировать на внешние запросы. Народ начал облачаться во все возможные утеплители; я с некоторой завистью смотрел на доставаемые из заначек свитера и куртки и думал о том, как неэффективно я использую объём своего рюкзака: еду какую-то напихал – зачем, спрашивается…
Потом все сгрудились в каменном закутке и гипнотизировали горелку. Вода для каши оказалась весьма гипнозоустойчива: она насмешливо парилась в котелке и не желала закипать ни под каким предлогом. Когда её всё же победили, ужин был съеден мгновенно; чай постигла та же участь, тем более что содержимое кружек остывало с невероятной скоростью. Когда народ осознал, что больше никаких источников тепла не предвидится, все сразу зашевелились по направлению к спальникам. Я кое-как загрузился в мёрзлый тамбур и, чертыхаясь, укоконился в спальник. Ночь обещала быть нежаркой…