| |
Позавтракав, мы без особых проблем перенесли «Баядерку» и
вещи в лагерь коллег. Перед этим мы осмотрели Ущу-деревню. Когда-то
здесь был асфальт, ведущий к кирпичной трёхэтажке – что-то
вроде санатория. Асфальт рассыпался, здание постепенно разрушается,
в нём живет один человек. Рядом с обелиском зеленеет мхом бетонный
мальчик-горнист. Мельничное колесо лежит в русле реки ниже плотины,
часть домов заколочены накрест. Несмотря на разруху, в деревне стоит
пара стареньких иномарок. Деревенские мужики ставят верши на сливе
за плотиной.
Первую половину дня опять продирались через завалы – это значит
тормозишь на каждом повороте и раскидываешь брёвна, а едва только
начинаешь грести, как снова бортничаешь и веслаешься с теми же
брёвнами. Невольно позавидовали нашим белорусским друзьям –
имея более чем качественно проклеенную байдарку, они оказывали
лежащим поперёк брёвнам „ноль внимания – фунт
презрения“. Совершить обнос лодки и единственного рюкзака для
них также не было проблемой.
Но впереди они шли недолго – дальше завалы кончались, и пошла
сплошная „петляющая река – камышовые берега“. В три
весла мы легко догнали и обогнали белорусскую тройку – на более
короткой (хотя и перегруженной) «Таймени-2» вписываться в
резкие повороты было легче.
Камыши местные косят для своих нужд – по берегам стоят шесты,
вокруг которых собирается стог. В таких местах нет высокого сухого
камыша, одна молодая зелень, возвышающаяся на 20 сантиметров от воды
– „рисовые поля“. В таком Китае очень забавно
оторваться от второй лодки на километр, и обнаружить ее полным ходом
идущей в противоположном направлении за узкой, на расстоянии весла,
полоской камыша. Таков характер русла на данном участке:
–» /\/\/\/\/\_ /\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\/\
/_\
Встречаются бобровые хатки, очень много птиц. При нашем приближении
с воды взлетали тяжёлые кряквы, поганки же наоборот, предпочитали
заблаговременно заныривать. Над рекой выжидательно кружат орлы всех
размеров. Много всяких специфических болотных птичек – какие-то
шнепы, разная певчая мелочь, висящая на стеблях камыша, серые цапли.
Прямо-таки детскую радость доставило нам лицезрение бредущих по
болоту белых аистов, деловито пропалывающих рисовое поле своими
красными рубильниками. За следующим поворотом мы единогласно
заказали увидеть в молодых бамбуках стайку розовых фламинго.
Впрочем, вечером птицы с нами сполна за всё
рассчитались…
В этот день мы прошли километров сорок – лопатили до
наступления темноты. Прошли и обнесли три моста, форсировали пару
плотин. Во время осмотра какого-то препятствия видели метрового ужа,
после чего Девушка и на суше с Веслом не расставалась. Встали на
левом берегу, на километр ниже автомоста Невель — Россоны. В
сумерках громко и неутомимо голосила кукушка, а когда она
притомилась, акустический террор продолжили неведомые нам птицы. Под
их резкие и однообразные выкрики мы венчали ударный день праздничным
вечером.
Днём, во время обноса моста на Червоеды, Капитан нашёл орлиное перо,
и сейчас, пошушукавшись с Адмиралом, они вручили его Ольге. В
произнесённом по этому случаю спиче, за Девушкой С Веслом
утверждался пожизненный титул Актрисы Весла и
признавался статус Скво. Перо было немедленно водружено на голову
– орлиные перья, скажу я вам, идеально гармонируют со светлыми
волосами и огромными глазами на загорелом
лице…
По окончании торжественной церемонии был дан банкет, на котором отмечались: день биолога, дни
рождения трёх, оставшихся в Москве, друзей, экватор похода,
почему-то Вальпургиева ночь с Первомаем, пересечение государственной
границы, и, наконец, наступление понедельника.
|