Глава 7
О том, как Валерьян попал на необитаемый остров

наете, почему никто дважды не ступал в одну реку? Потому что так сказал мудрец. По мнению Валерьяна он только пропустил слово "холодную". Вот именно. Даже и одного ступания в холодную реку, считал доктор, вполне достаточно, чтобы заработать простуду.
— Тяжёлое воспаление лёгких, — рассуждал Валерьян, пробуя воду лапой. — Или нет? Лёгкое воспаление тяжёлых?
Дело в том, что ему надо было попасть на необитаемый остров.
Остров представлял собою часть суши со всех сторон окружённую рекой, и располагался в пяти минутах быстрой ходьбы вверх по течению. Если, разумеется, идти от "Смотровой". На острове росло много мяты.
Валерьян долго думал, как туда попасть, чтобы запастись этой в высшей степени полезной травой, не подвергая себя опасности. И придумал.
Кот разыскал в сундуке старую подтяжку, приладил её к развилке берёзы, что возвышалась напротив острова и, словно из рогатки, стрельнул собой в его сторону. Для точности прицела он использовал чуть более половины флакончика с валерьянкой. Поскольку остров находился ближе к противоположному берегу.
— Глазомур-р-р! — сам удивился Валерьян, падая в заросли мяты. — Вот так мяткость!
Доктор хотел сказать "меткость", но от сильного целебного аромата, витавшего над островом, в голове у него всё слегка смешалось.
Отправляясь в путешествие, Валерьян предусмотрительно повесил на шею вместительную корзину. Когда корзина была доверху наполнена мятой, Валерьян стал думать, как ему обратно попасть на материк. И придумал.
В переднем кармане халата у него на всякий случай имелся химический карандаш. Валерьян промокнул карандаш языком, допил содержимое флакончика и нацарапал на его бумажной затычке письмо. А потом запечатал письмом флакончик и бросил его в реку.
Когда-то Морская свинка в кругу друзей рассказала, что именно так потерпевшие бедствие переписываются с близкими. Они бросают в океан почтовые бутылки. И случается, что бутылки проплывают целую тысячу миль прежде, чем достичь своего адресата.
— Какие же это близкие?! — удивился ещё тогда мышонок Серафим. — Если живут за тысячу миль?!
Валерьян сел дожидаться помощи на поросший мхом валун. Через минуту вода в реке забурлила, и рядом с островом всплыла рыба Макрель.
— Фафа фамфофка?! — рыба смотрела на Валерьяна круглыми от злости глазами.
— Кусачки болят?! — оживился доктор, чувствуя себя опять при исполнении. — Надо в тёплой грелке полежать!
— Тьфу! — Макрель выплюнула флакончик. — Ваша, говорю, лампочка?!
Флакончик с посланием ударился о валун и оглушительно лопнул.
— Может, что поумнее придумаем?! — возмущалась Макрель. — Может, вообще начнем рыбу глушить?!
В этот момент ей на голову с грохотом упало ведро. Оглушённая Макрель завертелась на месте, ударила хвостом по воде и ушла в глубину.
А случилось вот что. Грач Сажа возвращался с птичьего базара. День для торговли выдался удачный. Поэтому он летел налегке, раскачивая в клюве пустое ведро из-под червей. Когда разбился флакончик, Сажа пролетал над островом и решил, что в него пальнули из ружья. Он от страха зажмурился и выпустил ведро.
— Ты чего здесь? — спросил Сажа у доктора, вытаскивая ведро на остров.
Ведро пришлось догонять ниже по течению, и грач сильно запыхался.
— Ходики жду, — беззаботно ответил Валерьян, вручая грачу своё послание.
— Рецепт, — вслух прочитал Сажа, развернув бумажную затычку. — Просю мне выдать ходики. А плавать я не люблю. Потому что остров.
Грач скатал послание в трубочку:
— Понятно. А ходики зачем?
— Я на них реку перейду, — пояснил Валерьян, откусывая листик мяты.
Он имел ввиду, разумеется, ходули. Но по рассеянности перепутал слова.
— Ужасно выглядишь! — неодобрительно заметил грач. — Язык у тебя фиолетовый! Чего язык-то фиолетовый?!
— Это карандаш пачкается, — доктор высунул язык и попробовал его изучить.
По случаю удачной торговли Сажа был настроен великодушно. И он решил простить Валерьяну испорченный ремень.
— Ходики есть у Лёвы, — сказал грач. — Постереги ведро, пока я записку передам.
Он взлетел над островом, но тут же вернулся обратно.
— Ведро я с собой возьму, — передумал Сажа. — Ты лучше так посиди.
Он подцепил ведро и отправился на поиски страуса.
Лёву грач отыскал в овраге. Страус сидел на песке и дёргал парашютное кольцо, в которое проскочила его голова после затяжного прыжка. Прыжок затянулся из-за того, что Лёва очень долго укладывал парашют в заплечную сумку. Зато потом дело пошло быстрее. Страус даже не успел моргнуть, как очутился на дне оврага.
— Хула-хуп? — спросил Сажа, опускаясь рядом. — Для талии хорошо. Надо Морской свинке посоветовать. Неважно выглядит.
Лёва с трудом освободился от парашютного кольца.
— Тебе тут записка пришла, — грач втянул живот и осмотрел свою талию.
— Так, — сказал страус, дочитав письмо Валерьяна. — Ты предупреди Морскую свинку, а я пока за ходиками сбегаю.
Свинка была, как всегда, на огороде. Она сверлила в днище лодки отверстия.
На грядках с клубникой уже появились первые ягоды, а косточка апельсина так и не проросла. И тогда хозяйственный расчёт в душе Морской свинки взял верх над романтической натурой. Она решила пожертвовать лодкой и сделать из неё теплицу под апельсиновое дерево. А дырки она сверлила для того, чтобы солнечные лучи свободно проникали внутрь и согревали южное растение.
— Маскировка? — поинтересовался грач, усаживаясь на лодку. — Лучше чучело поставить. По-моему, Лёва подойдёт.
— Уже подошёл, — заметила свинка.
Лёва, действительно, появился на огороде, сгибаясь под тяжестью большого деревянного футляра с настенными часами. Он так спешил на выручку Валерьяну, что даже забыл снять заплечную сумку с парашютом.
— Слыхала про доктора? — спросил Лёва, присаживаясь на часы.
— Неважно выглядит, — грач сорвал с грядки клубнику и отправил в клюв. — Без ходиков, говорит, никуда не пойду. Буду, говорит, на острове сидеть.
— А чего он там делает?! — нахмурилась Морская свинка, наблюдая за истреблением клубники.
— Язык изучает, — Сажа склевал ещё одну ягоду.
Морская свинка вынула из уха серьгу и насадила ему на клюв.
— Ну и как мы, по-твоему, эти ходики на остров доставим? — спросила свинка у Лёвы.
Сажа попытался стащить серьгу, зацепив её за край своего ведёрка.
— Придётся — на лодке, — с сожалением ответил страус. — У меня гидросамолёт, как нарочно, сломался.
— А дырки видишь?! — Морская свинка пнула "теплицу" ногой. — Вон дырка! И вон! Везде дырки!
— Гу-гы-гу! — сказал Сажа и опрокинул ведро.
— Как он, по-твоему, выглядит? — свинка кивнула на грача.
— Неважно, — Лёва встал с футляра. — Сейчас главное — доктора спасти.
Взгляд Морской свинки упал на часы, и она вдруг воспрянула духом. Романтическая натура снова взяла в ней верх над хозяйственным расчётом.
— Есть! — воскликнула она. — Придумала! Круто! Ну, круто!

Вскоре спасательная экспедиция в составе Морской свинки и страуса Лёвы погрузилась в часовой футляр и отчалила от берега.
Плыть пришлось против течения. А единственным веслом для спасателей служил маятник. Поэтому свинка, как более опытный гребец, трудилась за двоих. Она быстро погружала маятник то справа, то слева от футляра и делала мощные гребки. Но течение было настолько сильным, что посередине реки часы практически остановились. И, вдобавок, сквозь щели футляра стала просачиваться вода. Хорошо, что свинка предусмотрительно захватила черпак.
— Лёва! — скомандовала свинка, налегая на маятник. — Вычерпывай воду!
— Всю?! — страус растерянно оглянулся.
Воды в реке было много. Но Лёва знал, что такое дисциплина. Он принялся черпать воду из реки и выливать себе под ноги. После чего футляр заметно осел.
Свинка попробовала измерить маятником глубину.
— Ну всё! — произнесла она упавшим голосом. — Ещё пара минут, и мы пойдём на дно!
— Зачем? — не понял страус.
— Рыбу кормить! — съязвила свинка. Из реки мигом вынырнула Макрель.
— Только чур — без дураков! — сказала она. — Я лампочки есть не буду!
А теперь сознайтесь: вас никогда не били черпаком по голове? Если говорить про Макрель, то это был не самый удачный день в её жизни. Переполненные часы дали сильный крен. Лёва выронил черпак, и тот угодил рыбе в голову.
— Глубоко! — вздохнула свинка, наблюдая за её погружением.
— Кто клянётся Гиппократу — у того штаны из мяты! — донеслась издалека удалая песня. — Гиппократовы штаны во все стороны равны!
Лёва поднял голову и заметил проплывавшую мимо корзину, в которой на листьях мяты возлежал доктор Валерьян.
Доктору надоело сидеть на острове. Тогда вместо ходулей он придумал сесть в корзину и отправиться навстречу опасности.
— Валерьян! — протирая глаза, воскликнул Лёва.
— Потому что Гиппократ — мисецинский препарат! — распевал Валерьян, вдыхая аромат целебных трав и жмурясь от удовольствия.
— Какой ещё Валерьян, Лёва?! — взревела Морская свинка. — Бросай сюда спасательный круг!
Задняя часть футляра или, выражаясь иначе, корма осела так глубоко, что свинка уже находилась по пояс в воде.
— Полундра! — она сорвала кольцо, висевшее у Лёвы на груди. Парашют за спиной страуса громко хлопнул и затрепетал на ветру.
Ветер наполнил купол парашюта, и часы, набирая скорость, рванулись вперёд.
— Отлично! — приободрилась Морская свинка. — Лёва! Мы опять в деле!
Над рекой ещё долго слышалась песня про мяту и про штаны. А футляр со спасателями всё дальше и дальше уходил вверх по течению.
Свинке приходилось крепко держать кольцо, чтобы Лёву не сдуло за борт вместе с парашютом. И поэтому она просто не заметила угрожавшей их судну опасности. Да и, честно признаться, многие капитаны садились на мель безо всяких смягчающих обстоятельств. А у Морской свинки такие обстоятельства были.
Когда часы врезались в необитаемый остров, их команда выбросилась прямо на густые заросли мяты.
— Ты как? — спросила Морская свинка у страуса. — В порядке?
— В порядке, — ответил Лёва. — А ты?
— Я в порядке, — свинка подобрала циферблат от разбитых часов. — Одного не могу понять: зачем Валерьяну ходики-то понадобились?